ПОРТРЕТЫ ВРЕМЕНИ

Недавно во Владивостоке прошел Всесоюзный смотр

документальных телевизионных фильмов под девизом

«Наш  советский образ жизни»
Автор – А.Егоров

( «Литературная газета», №32, 6 августа  1975г.)

 

КАЖДЫИ город мог быть хозяином фе­стиваля под таким девизом. Но ищешь особого смысла в первом адресе.

Приморье не поражает древней историей. Проры­вы мореплавателей и зем­лепроходцев, веками неиз­менный  быт гольдов и удэге, неспешная цивилиза­ция, пришпоренная только в столыпинские времена, оставили  под социализм почти нетронутую площад­ку. Край «далекий и на­шенский», как раз социа­лизму обязан всем — подъ­емом, всесветной славой, романтической энергией.

Таков   первый   повод «владивостокской   визы»  смотра. Есть и второй.

Приморье — самое боль­шое наше окно вовне. Тут, наверное, нужны цифры, а вспоминается эфирный пти­чий базар в радиорубке колхоза «Новый мир». Ра­дист нашарил один колхоз­ный траулер в далеких, океанских широтах.

Представьте себе колхоз, обязавшийся «пахать» на виду у мира, поставьте себя на место парней, чье  поле отмерено не березками у межей, а огнями иноземных портов.

Моряки, рыбаки, китобои, свободные от океан­ской вахты, были самой большой аудиторией смот­ра. Аудиторией, буквально впитывавшей идеи, лица, картины того образа жиз­ни, какой они  подолгу оставляют  на берегу, ка­кой им удается сохранить только   в   микромирке команды и так хочется по­чувствовать надежным мак­ромиром — страной за плечами.  Телесмотр был для них окном вовнутрь.

Какие же идеи, лица, образы могли бы им запом­ниться?  В двадцати пяти фильмах  из конкурсных тридцати семи речь шла о деле, о труде. Наверное, это киносоотношение — 25 к 37 — отражает и место дела в наших умах.

Другой разговор — о том, насколько правдива и ярка картина дела в экран­ном документе...

Назову три телефильма, по-настоящему смелых и гражданских, верно отра­жающих новое в нашем от­ношении к труду. В двух случаях в этом обзоре я сошлюсь и на фильмы, в смотре не участвовавшие, но зрителям знакомые. Их пометим звездочкой.

«Хроника хлебного по­ля»* (режиссер Д Луньков) — открытая драма об урожае 1972 года, о саратовских хлебах, поник­ших под ударами засухи. «Если бы земля могла го­ворить, она закричала бы так, что захотелось закрыть уши»,— рассказывает хле­бороб. Такой боли не дово­дилось слышать с экрана. А именно она, боль, и по­зволила открыть истинные глубины привязанности к делу, к труду, как смыслу  жизни, глубины человеческих отношений, которыми пронизан такой вроде бы немудрящий, тысячу раз по­вторяемый процесс — зем­леделие.

«Путина» (режиссер С. Зеликин). В прямом конкур­се фильм не участвовал, но был показан в колхозе «Но­вый мир», делам которого посвящен. Лента - эта о ры­баках и их океанских забо­тах. Есть в ней прямая и честная критика неурядиц, мешающих   труду,  есть боль, почти родная боли по саратовскому зерну. И вот эта-то родственность, взя­тая на пробу из совсем раз­ных грунтов, позволяет го­ворить о смелости и чест­ности народного сознания, ищущего правильного, че­ловечного решения в лю­бой экономической ситуа­ции.

Тем же нравственным накалом отмечен и «Степ­ной богатырь» (режиссер А. Каневский). Изложена здесь история уникального трактора «К-701». История триумфальная, потому что самый мощный в мире трактор пошел в серию, и история драматичная, пото­му что фильм не скрыл борьбы. «К701» имел серьезных и влиятельных про­тивников: он, дескать, ис­топчет поля, он будет не­экономичен и так далее.

— А как же вы хотите? — иронически спрашивает с экрана известный казах­станский ученый-земледелец А. И. Бараев. — Лю­бой доктор наук, жизнь посвятивший маломощным тракторам, костьми ляжет в борьбе с чудищем, кото­рое опрокидывает, грубо говоря, его личную кор­мушку...

саратовское поле,    океанские широты,  заводские цехи Ки­ровского. Пробы взяты са­мые неожиданные. А тип конфликта и его преодоле­ния сходен. Борьба идет с рутиной. Наше отноше­ние к делу — это антирутинность, смелость.  Да, случалось порою и зарываться, но не будем дуть на воду, ожегшись на молоке. Сжав до стальных пре­делов пружину времен, мы вошли в полосу неизбеж­ного учащения нравствен­но-деловых  столкновений. И  надо  понимать,  что умом и нравственным уси­лием, гражданским муже­ством — этим   обеспечен оптимизм, счастливые фи­налы — исход борьбы.

Д. Луньков недавно за­кончил ленту «Глоток пос­ле жажды». Это — эпилог к «Хронике хлебного поля», рассказ о саратовской оро­сительной системе, о кон­це «рискованного земледелия». «Степной богатырь» завершается рабочим шест­вием «К-701» в полях. На­деешься,   что  и океан­ским неурядицам будет най­дено решение.

Немного жаль после та­кого накала опускаться на грешную землю обычного телекино с его спокойно-розовыми тонами. Пусть не подумает, однако, читатель, что установка на утвержде­ние, отказ от конфликтного непременно губят фильм. Есть еще и художниче­ское право высветлить, укрупнить   какую-то одну, сущностную и глубокую, сторону явления, дать ее образ, и — при серьезном исполнении — это станет неоспоримой правдой.

«Со всех дорог». Вот об­раз и ощущение, давшие из­вестную привлекательность телепортрету «Крановщицы Марии Поповой» (режиссер В. Азарин). Девушка с ха­рактером, повторившая сво­их сестер из тридцатых годов, предстала здесь. Она первой из слабого пола ов­ладела искусством работы на портовом кране (хотя было и такое: «когда полез­ла в первый раз, подумала:

и куда тебя черт несет, Мария?»). Первой в Наход­ке она стала Героем Социа­листического Труда.

И почти пантеистическое чувство руководило автора­ми фильма «Станкостроите­ли» (режиссер Л. Сихару­лидзе). Это — зарисовки о рабочих Тбилисского завода имени Кирова, о тяжком трудовом поте и об обидах на команду «Динамо», об увлеченности и озаренности трудом. В концовке фильма станкостроители, дети вче­рашних виноградарей, дру­жно работают на заводском садовом участке, а потом, взявшись за плечи, раска­чиваются в светлом засто­лье с песней «Мравалжамиер», древней и многоголосной. Слышится за нею одухотворенное отношение ко всему, чего коснулись руки человека.

Все эти работы — и кон­фликтные, раздумчивые, и вдохновленные лишь частью реальности, одним лицом (назовем   и   молдавский фильм «Хлебопашцы», бе­лорусский «Докшицкий ка­равай», латвийский «Де­вушка с обложки») — сло­жились в образ народа, ув­леченного делом, знающего ему цену, способного пре­одолеть любые преграды.

«ЧИСТЫЙ» зритель, чьи пристрастия и особую точку зре­ния хотелось уяснить, непременно задал бы вопрос:

— Ну, хорошо. Увлеченность делом, его поэзией и сложностью действительно показана, и многое говорит о нашем образе жизни. Но, как помнится, и наши отцы тоже не были тунеядцами... Так что же нового может нам   показать окно   во­внутрь?

В простом вопросе по­ставлена серьезнейшая со­циологическая и философ­ская проблема.

...В одном из небольших наших городов сохранилось такое название: улица име­ни Гормолкомбината. Узна­ете почерк? Конечно же; это — тридцатые. Энтузиастические, «технопоклонные», молодые и... чуточку забывшие о юморе годы. Не такой уж редкостью было тогда имя, данное ново­рожденному, — Трактор. А вот в фильме Д. Лунькова «Вечный узел» саратов­ские трактористы называ­ют один «К-700» (предшест­венник 701-го) именем «Поляченко», в честь конструк­тора. «Поляченко пашет, Поляченко в третьей брига­де». И то, что закрепляется в языке, в повседневном общении, свидетельствует о многом.

В один из дней смотра кинодокументалистов,   го­стей Владивостока, посади­ли на теплоход экстраклас­са «Мария Ульянова». От стенки пирса   к широкой воде теплоход вытаскивал буксирчик. На корме его су­шилась картошка и лук, и с высокой палубы лайнера все-таки можно было про­честь имя помощника — «Труженик».

— А ведь сюжет! — профессионально причмокнул кто-то из приезжих операторов.

Через день мы увидели  на экране «Труженика» на экране. В ленте «Дальтелефильма» «Море у пирса» буксирчик все так же выталкивал ши­карные теплоходы, шны­рял по бухте, «жил для дру­гих», как было сказано в кадре. И дело не в кораб­лике, а в команде.

ТРУД и дело сегодня выявляются   через богатство человече­ских к ним отношений. Все больше в больше мы це­ним товарищескую помощь, отзывчивость, тон искрен­ней, истинной заинтересо­ванности друг в друге, совместимость и тысячу тонких вещей, окружающих нас, в общем, с другими деле. Процесс, движение становятся не меньшей цен­ностью, чем их итог, цель. Жизнь с ее полнотою не от­кладывается на потом, не обращена только к итогу, часто  недостижимому в судьбе одного индивида и даже одного   поколения. Она, эта жизнь, здесь и се­годня, в радостях общения, сотворчества,   соучастия. Движение — часть цели, часть полноценная и все бо­лее богатая.

Но разве не в наследие мы получаем сегодняшнее? В окне экрана появляется легендарный ледокол «Ермак». Звучит позабы­тое: «молодые капитаны поведут наш караван», и вот они — молодые капитаны: Воронин, папанинская чет­верка, челюскинцы, Отто Шмидт.   Лента «Ермак» (режиссер  О. Канищев) на­поминает нам о дружестве отцов, об их смелых и добрых улыбках.

Обратимся и к трагедий­ной странице. Фильм «Расскажи о доме своем» * (ре­жиссер В. Лисакович). Уве­рен, что ему предстоит — особенно в первой части, по­вести о ленинградской бло­каде, — долгая жизнь. По­ка же процитирую рассказ простой ленинградки, Фео­досии Богдановны Эрастовой из этого фильма:

— Там (во дворе) две липы у нас — видели? Так вот, воровала, про себя го­ворю. Есть было нечего. И вот, когда я дежурила, по­ставила стремянку, приго­товила через плечо мешо­чек, и рвала этот лист. По­рублю мелко-мелко, и у меня была печурка сделана, и сверху кусок железа тол­стого, вот чуть ли не в па­лец… Напеку лепешек. И вот пришли ко мне день рождения справлять... И я их угощала... «0й, Фень, где ты взяла? Так вкусно- то?» А мне жалко, они ведь тоже голодали. Я говорю: «Девушки, не выдавайте ме­ня, да вот липовый лист я...» Эти две липины мы оставили голенькими…

Трудно продолжать пос­ле такого рассказа, перехва­тывающего горло. Трудно «рассуждать». Просто: та­кие они были — отцы и матери.

Конечно же, нашим вре­менам все досталось по пра­ву. Товарищество и идеа­лы, увлеченность и доброта. Дело «только» в том, чтобы умножить полученное, развернуть неразвернутое, обогатить доселе скудное.

Не обо всех фильмах  смотра здесь сказано, не все имели и право, пожа­луй, представлять высокую тему. Но это — первая проба. Телевизионные кинодо­кументы, исследующие наш образ жизни, могут и долж­ны быть ярче, смелее, ху­дожественно весомее. Имен­но поэтому заметки эти скорее о темах и рожден­ных ими размышлениях, чем о полноценном кино­воплощении. Будем ждать нового шага...

ВЛАДИВОСТОК—МОСКВА